|
|
|
|
Очерки южного берега и горной части Крыма - В.М. Кузьменко.
| |
| Ялтинец | Дата: Пятница, 2015-07-31, 11:04 AM | Сообщение # 16 |
 Нужный человек
Группа: Модераторы
Сообщений: 789
Награды: 1
Репутация: 3
Статус: Offline
| На плато Тепе-Кермена, в нескольких саженях от его южного конца, стоят остатки стен какой-то надземной постройки из довольно аккуратно вытесанных громадного размера камней. В плане эта постройка образует продолговатый четырехугольник по направлению меридиана и имеет размеры в ширину аршина четыре и в длину вдвое больше. Стоны ее сложены из поставленных стоймя монолитных камней высотою около двух и толщиною около 3/4 арш. Некоторые из этих камней теперь надбиты и выворочены из своего первоначального положения, но тем не менее совершенно ясно виден план постройки и имеются некоторые указания о конструкции ее, в виде гнезд в камнях, как бы для вложения в них концов балок. По этим гнездам можно заключить, что постройка в высоту ограничивалась нынешним верхом стен. Вероятно, внутреннее помещение было выше, чем теперь, что могло быть достигнуто соответственным углублением ее в толщу скалы плато; конечно, это легко можно было бы исследовать с помощью кирки и лопаты.
Южная оконечность плато имеет вид острого носа или мыса. За несколько саженей до конца его в плато выдолблено углубление аршина в четыре по сторонам и в глубину со спуском в него в виде лестницы, выделанной в толще скалы; углубление это служить как бы притвором для пещеры, расположенной налево, с дверным отверстием в нее в восточной стоне притвора; в южной стоне также устроено дверное отверстие, которое ведет на открытую площадку треугольной формы, заканчивающуюся мысом; часть этой площадки, прилегающая к притвору, прикрыта сверху, как навесом, плитою, составляющею одно целое с толщею плато. Прежде, следует полагать, плита эта была больше и прикрывала собою всю или почти всю площадку, но затем она обломилась и осталась только часть столба, поддерживавшего ее до обвала. На поверхности площадки в толще камня выделаны конические углубления неизвестного назначения, а на самом конце мыса стоить довольно правильной формы огромный камень.
На боках дверного отверстия в пещеру выбиты в. камне короткие надписи на библейском языке, в которых, по толкованию академика Коковцова и местного гебраиста, д-ра А. Я. Гидалевича, можно разобрать слова: “Мардохей, сын Буты”, “Сара” и год 5288 от сотвор. мира, соответствующий 1527 по Р. X. (из статьи Н. А. Боровко “Тепе-Кермен” изд. 1913 г. Кр. Общ. естествоисп. и люб. прир.).
К глубокому сожалению, мы должны были покинуть Тепе-Кермен, не успев осмотреть значительную часть его очень интересных пещер.
Спустились мы с вершины Тепе-Кермена, конечно, так же, как и поднялись на нее, и утолив голод и жажду под тенью одного из растущих в долине дубов, тронулись в дальнейший путь. Экипаж свой послали вперед в сторону долины р. Качи, а сами отправились к замеченному нами раньше месту у подошвы юго-западного склона Тепе-Кермена, где копошилась и что-то делала группа татар. Там оказалась довольно глубокая ложбина, на склоне которой была разостлана под солнечным припеком масса ветвей с листьями какого-то растения, издававшая сильный пряный запах, а в стороне от нее в тени дуба отдыхали, лежа на траве, человек пять татар, от которых нам удалось узнать, что заготовляемое ими растение (су-мах) употребляется для выделки высокосортных кож.
Наконец, мы сели в экипаж и начали свою поездку вниз по долине р. Качи, мимо другого “пещерного города”, Качи-Калена.;
На протяжении около пяти верст от Тепе-Кермена до Качи-Калена дорога была проложена через фруктовые сады вдоль р. Качи. Я говорю — была проложена, так как теперь, во время нашего проезда, дороги не было, и не только дороги, но не было и половины садов. Накануне случилось небывалое наводнение от выпавшего в верховьях реки сильнейшего ливня; вода повырывала с корнем фруктовые деревья, разрушила на своем пути все плетни и заборы, уничтожила пролегавшую вдоль реки дорогу. Нам пришлось ехать по руслу частью в воде, частью по свежим отложениям гальки. Ехали все время шагом с риском опрокинуться в воду или зачерпнуть ее в кузов экипажа. Наконец, мы выбрались на настоящую дорогу вдоль левого берега речки, откуда вскоре открылся величественный Качи-Кален, расположенный на противоположном берегу.
На всем протяжении обрыва известняка бросается в глаза, между прочим, ряд громадных ниш, образовавшихся вследствие выпадения из них соответственной величины глыб камня, свалившихся затем на откос. Конечно, ниши эти образовались давно, и уже в глубокой древности человек приспособил их для своих нужд, превратив в пещеры, частью сохранившиеся и до сего времени, а частью разрушившийся настолько, что остались только их следы.
За Качи-Каленом дорога переходить через речку на правый берег, затем проходить мимо очень красивого поперечного ущельица, впадающего здесь в долину р. Качи. Русло ущельица загромождено в самом живописном беспорядке громадными глыбами камня, между которыми ярко зеленеют вьющиеся растения и лесные деревья. У подошвы скалы, недалеко от устья, вытекает ключ чистой и прохладной воды, утолившей нашу жажду. Обрыв известняка постепенно сокращается и переходить в склон, на котором, как свидетели прежнего рельефа, сохранились местами отдельные утесы, один из которых напоминает своим видом сидящую женщину и называется “Хорхма-балам”, что означает — “не бойся, дитя”; это ответ матери на возглас испуга ее дочери, олицетворяемой другим кам-нем, стоящим, в виде столба высотою около 5 саж., несколько далее на откосе склона; камень этот называется — “Вай-вай, анам” — “ай-ай, мама”.
Вскоре за камнем дорога поворачивает вправо по довольно ровной и пустынной местности и, наконец, подходить к предместью Бахчисарая “Азис” (святой) с его двумя мавзолеями, старинным татарским кладбищем и мечетью ханских времен. Время сооружения большого мавзолея неизвестно, но следует полагать, что он никак не моложе 400 лет; несмотря на свой почтенный возраст и возмутительно-неряшливое содержание его, все же он сохранил свои красивые угловые пилястры, обрамление стен вырезанною в камне рамкою, наличники вокруг окон) карниз и, наконец, каменный купол весь проросший сорною травою и даже кустарником, корни которых совершают, хотя и медленно, разрушительную работу в швах между отдельными камнями. В этом мавзолее внутри свалены в беспорядке надмогильные памятники. Другой, меньший мавзолей служить для татарского населения помещением для скота и осквернен накопившимся в нем толстым слоем навоза.
Нужно ли говорить, что помимо уважения к старине, которое должно быть свойственно каждому человеку, эти чудные мавзолеи в мавританском стиле, как высоко художественные памятники древнего искусства, заслуживают внимания и заботливого отношения к себе и со стороны татар, предками которых они сооружены, и во всяком случае, со стороны господствующего населения, во владение которого волею судеб перешел этот край.
|
| |
| |
| Ялтинец | Дата: Пятница, 2015-07-31, 11:04 AM | Сообщение # 17 |
|
Нужный человек
Группа: Модераторы
Сообщений: 789
Награды: 1
Репутация: 3
Статус: Offline
| ОЧЕРК IX
По Бельбеку
Приступаю к описанию своей последней большой прогулки, совершенной 15 августа.
В той же компании, что и в предыдущий раз, мы прибыли поездом рано утром на ст. Бельбек, где уже ожидала нас заказанная заблаговременно линейка. Без промедления мы пустились в путь сперва на Черкес-Кермен, потом на Мангуб-Кале и оттуда обратно на станцию с заездом к священному дубу в долине р. Бельбека.
От станции до Черкес-Кермена по дороге около 12 верст, а по прямому направлению, всего около 71/2. Дорога сперва идет со станции на восток по правому берегу реки Бельбек; за деревней Дуванкой она сворачивает на юг, перейдя реку и железнодорожный путь, а затем на юго-запад и приводить к Черкес-Кермену.
Местность, известная под этим названием, заключает в себе три отдельных урочища: деревню Черкес-Кермен, спрятанную в ущелье между отвесными стенами двух отрогов второй гряды, смежный с деревнею с восточной ее стороны узкий отрог второй гряды с башнею на, вершине его и отдельную столовую гору, на подобие Тепе-Кермена, но только гораздо длиннее, Эски-Кермен.
Обший вид Черкес-Кермена при подъезде к нему с северной стороны (со ст. Бельбек) очень красив и поражает величественностью его неприступных скал.
Наибольший интерес представляет столовая гора Эски-Кермен, которая, подобно Тепе-Кермену, причисляется к “пещерным городам”. Протяжение горы в длину около 350 саж., ширина в среднем около 80 саж. Пещеры ее того же характера, как и Тепе-Керменские, и большею частью расположены по гребню плато. Имеются и здесь две пещерные церкви. Вблизи северо-восточной оконечности спускается вниз высоченная в толще скалы лестница с 77 ступенями, ведущая к скрытому в скале колодцу с водою.
Весьма интересные сведения о здешних пещерах дает Кеппен в своем сочинении “Крымский сборник” изд. 1837 г. На стр. 255 этой книги приведена выписка из письма генерала Козена о “троглодитах”. “Самые достопримечательные из них (пещер) находятся близ татарской деревни Черкескермана, на месте, называемом Джингискерманом... Все сии скалы были иссечены руками человеческими, начиная от самой вершины оных вниз, на несколько сажень в глубину... Жилища имеют три отличительные формы: они или неправильно круглы, или овальны, или четырехугольны; высота везде одинакова и не превосходит 7 фут. Некоторые из них пусты; в других же можно видеть скамьи, сделанные вокруг стен, род низких очень кроватей... Можно и теперь еще различить признаки разных инструментов, служивших троглодитам в их работах, которые изображены как вне, так и внутри их жилищ”...
Описывая в своем сборнике встречающиеся в Крыму древние могилы, Кеппен говорить “.... бывают на них (надгробных камнях) изображения разных орудий и других предметов, обозначающих род заняли усопшего. Так в Улусале, там, где стояла церковь, на могильных плитах иссечены между прочим посох, секира...”;”... при опустевшей деревне Ласпи, на надгробной плите какого-то селянина-оратая изображена соха...”
Не служить ли точное подобие изображений на заведомо надгробных плитах и на стенах пещер Эски-Кермена указанием на то, что усматриваемые путешественниками кровати в пещерах служили не для временного сна живых людей, а для вечного упокоения останков тех тружеников, которые при жизни своей работали с помощью инструментов и орудий, высеченных на стенах пещер?
Конечно, Эски-Кермен, как и другие неприступные места, мог служить также временным приютом для окрестного населения во время нападений врага, чему благоприятствовала возможность пользоваться водою из упомянутого пещерного колодца.
С северо-западной оконечности плато Эски-Кермена виден скалистый отрог, отделяющий долину, среди которой возвышается Эски-Кермен, от ущелья, укрывшего в себе деревню Черкес-Кермен. На этом отроге стоить башня “Кыз-Куле” (“девичья башня”) с воротами под нею, замыкающая собою на узком перешейке довольно широкий нос отрога и тем делающая его совершенно неприступным.
Покинув Черкес-Кермен, тронулись в путь к Мангуб-Кале сперва по долине мимо Эски-Кермена, а затем по направлению к деревне Юхары-Каралез. Отсюда оставалось сделать версты две на юг до Мангуба.
|
| |
| |
| Ялтинец | Дата: Пятница, 2015-07-31, 11:04 AM | Сообщение # 18 |
|
Нужный человек
Группа: Модераторы
Сообщений: 789
Награды: 1
Репутация: 3
Статус: Offline
| Длина Мангуба с востока на запад около 800 саж. и ширина, не считая довольно длинных мысовых его выступов к северу, около полуверсты. Наивысшая точка его у юго-восточной окраины 270,4 саж. над уровнем моря и около 130 саж. над окружающею местностью.
Столовая гора Мангуб совершенно изолирована от ближайших к ней возвышенностей прорытыми водою оврагами, имеющими указанный выше типичный характер: вверху вертикальные стоны обрывов в известняке и внизу склон в толще мергеля. Мангуб со всех стороне” недоступен, кроме верховьев трех оврагов.
Местность и положение Мангуба были оценены человеком в самой глубокой древности, как могущие удовлетворить самым разнообразным его потребностям. Площадь его обширна, около 125 десятин обильно орошаемой выпадающими дождями земли. В верховьях двух оврагов выбиваются на поверхность обильные ключи, с ровною температурою летом и зимою. Гора окружена с трех сторон густым и высокоствольным лесом; лес этот взбирается до подошвы вертикальных обрывов известняка, а по оврагам между мысовыми утесами — даже к самому плато. Воздух на плато абсолютно чист вследствие значительного возвышения его над окружающею местностью. Большей живописности видов, дальности и обширности горизонта трудно и представить себе: достаточно сказать, что с Мангуба на север и запад видно море и можно различить чуть не все бухты и заливы в окрестностях Севастополя, а на юг и восток открывается почти вся цепь главного хребта Яйлы и второй гряды.
От деревни Юхары-Каралез мы под Схали по верховью Каралезской долины к деревне Ходжа-Сала, живописно раскинувшейся у подножия Мангуба. Здесь мы оставили линейку, а сами тронулись на гору пешком, растянувшись цепью по вьющейся зигзагами тропинке по склону среднего “банного оврага”. Преодолев кое-как трудности подъема, мы подтянулись по одному к верховью оврага.
Красота и очарование предстали нашему взору! Перед нами многовековая каменная высокая стена, покрытая мхом, среди яркой зелени лесных деревьев, с башнями, увитыми сверху до низу плющем и лианами, через густую зелень которых просвечивают узкие окна и бреши. Стона эта замыкает верховье оврага, простираясь от обрыва “мыса ветров” до обрыва “караимского мыса”. В одном месте тропа проходить через пролом в стоне и через него мы очутились у цели нашего путешествия, на плато.
Сделав несколько шагов от стены на юг по склону верховья “банного оврага” с восточной его стороны, мы подошли к источнику, вытекающему из открытого конца железной трубки. Чем неожиданнее была для нас вода здесь. почти на вершине плато, тем была она приятнее, так как после утомительного восхождения нас мучила жажда. Вода вытекает из расщелины в камне на восточном склоне ложбины, в глубине естественной пещерной ниши, в маленький выдолбленный в камне бассейн, из которого она идет далее железною трубкою. Под открытым концом трубки поставлено длинное деревянное корыто, из которого пьют воду многочисленные стада домашних животных, пасущихся на плато Мангуба.
Происхождение этого источника, также как и другого в верховье “оврага кожевников”, только и можно объяснить сбором выпадающей на плато влаги от дождей и снега на некотором водонепроницаемом слое в толще наслоений горы на небольшой глубине от поверхности.
Утолив жажду и отдохнув немного у источника, мы направились к северному концу “мыса ветров”. Куда оттуда ни взглянешь — картина одна лучше другой.
Но узрели мы и печальную картину. Рубят на склонах Мангуба лес, рубят варварски, беспощадно. Вместе с ним погибнет и редкое благородное дерево, тис, раньше повсеместно распространенное в Крыму, а нынче лишь кое-где еще сохранившееся. Почти с благоговением глядим мы на уцелевший пока у подножия скалы один экземпляр его, и хочется кричать, звать кого-то на помощь, дабы положить конец той дикой алчности, которая во имя рубля не останавливается ни перед расхищением природы, ни перед пагубным оголением склонов, ни перед чем.
Между “мысом щели” (он продырявлен насквозь), отделенном от остальной поверхности стеною, и “мысом ветров” расположен “овраг ворот”, верховье которого тоже было замкнуто высокою защитною стеною с воротами в ней, которые служили единственным входом на плато Мангуба. К воротам вела прежде единственная дорога с долины по склонам горы и оврага. От стены с воротами остались теперь только следы.
Налево от ворот виднелись пещеры. Подойти к ним оказалось очень трудно, так как единственный доступ туда идет по высоко расположенному карнизу скалы, на который не легко было взобраться. Идти по карнизу можно было лишь плотно прижимаясь к стоне скалы, в которой вырублены пещеры, рискуя свалиться на острые камни с высоты нескольких саженей при неосторожном шаге.
В одной из рядом расположенных пяти пещер, в так называемых “яслях”, оказались человеческие кости; остальные были пусты и никаких следов приспособлений для человеческого жилья в них не было. Вероятнее всего, пещеры эти служили не для жилья, а для вечного упокоения.
Наверху над пещерами, на легкой покатости плато, разбросаны уже явные могилы, выдолбленные сверху в толще камня с надмогильными плитами, которые прикрывали могилы сверху, а теперь были сдвинуты со своих мест.
Отсюда направились к стоне, отгораживающей “мыс щели” от остального плато, и прошли мимо развалин, как говорят, бывшего здесь дворца; в стоне сделаны ворота, через которые вышли на “мыс щели”. Невдалеке от стоны оказались остатки церкви, в виде аккуратно сложенного цоколя из больших, тщательно отесанных камней. Церковь была небольшая и расположена в плане в виде креста.
На носу “мыса щели”, у обрыва расположилась целая система пещер; ход туда идет через выдолбленную в камне площадку, на которую спускается каменная лестница.
Система эта состоит из одной большой пещеры, аршин 8 — 9 в стороне с каменным столбом посредине, и шести малых, выдолбленных в задней и боковых стенах большой пещеры. Как стены и потолок, так и поддерживающий его столб выделаны грубо ударами кирки, следы которых видны по всей поверхности.
Каково назначение этой пещеры? Один из нас, побывавший здесь прежде, высказал общепринятое мнение, что пещера эта служила казематом для преступников, пленников или заложников, но мне представляется, что помещали там не живых людей, а мертвых, и не для позорного заключения преступников, а для почетного погребения достойнейших.
Вопрос о значении этой пещеры тесно вяжется со значением вообще всей площадки “мыса щели”, отделенной от остальной части плато Мангуба высокою стеною. Изолирование этой маленькой части Мангуба не совсем ясно. Некоторый свет на это проливает нахождение здесь большей части Мангубских пещер и двух церквей — одной надземной, о которой упомянуто выше, и одной пещерной на юго-восточной стороне мыса. По-видимому, тут было кладбище. Возможно, кроме того, что во времена наибольшей опасности, когда начинали колебаться защитные стены в верховьях оврагов, все население Мангуба собиралось, как в последнем своем убежище, на “мысе щели” под охрану второй крепостной стоны.
Мы посетили еще одну пещеру в юго-восточной стороне мыса, между пещерною церковью и его концом. Член нашей компании, бывший уже здесь, не замедлил объяснить нам, что это была баня: вон бассейн для воды, там лежанка, а вот и парильня... И опять-таки эта пещера-баня естественнее всего могла служить для погребальных целей; бассейн (“ясли”) был гробом, а лежанка могла служить для установки на ней гроба.
Так называемый дворец всем своим корпусом выдвинут в сторону плато. В нем устроены окна в два этажа, обрамленные наличниками с вырезанными в камне очень искусно арабесками.
|
| |
| |
| Ялтинец | Дата: Пятница, 2015-07-31, 11:05 AM | Сообщение # 19 |
|
Нужный человек
Группа: Модераторы
Сообщений: 789
Награды: 1
Репутация: 3
Статус: Offline
| Поверхность плато покрыта развалинами города, среди которых можно ясно различить расположение бывших здесь улиц и переулков, и множеством могил разных времен, народов и поколений. Плато Мангуба представляет собою обширное и чрезвычайно интересное поле для раскопок, которые дадут, несомненно, много интересного и прольют свет на темную теперь древнюю историю и его, и Крыма вообще. Раскопки уже начаты с 1912 г., но теперь из-за войны они прекратились. Между прочим, открыты два храма-базилики вблизи “мыса сосен”, окруженные многочисленными могилами. Более подробное описание результатов раскопок можно найти в историко-археологическом очерке Мангуба в путеводителе по Крыму, изд. Крымск. Об-ва естествоиспытателей и любителей природы.
Мангуб, вероятно, основан был задолго до Рожд. Христ., но какие народы в нем жили в первое время, неизвестно. С большею или меньшею достоверностью можно полагать, что, заняв горную часть Крыма в III в. по Р. X., готы основали на Мангубе свою столицу, которая просуществовала самостоятельно до 1475 года, когда их сменили турко-татары. В 1592 году после пожара город пришел в упадок, а в конце 18 столетия он окончательно был покинуть жителями.
Как-то свойственно человеку относиться к местам, где сохранились следы жизни человечества с глубокой древности, с чувством благоговейного уважения. Но нельзя сказать, что это чувство проявляется ныне по отношению к Мангубу, где пасется многочисленный домашний скот окрестного населения, свободно разгуливающий по развалинам церквей и могил; по склонам Мангуба так усиленно вырубается лес, что пройдет немного времени, и гора будет представлять голую щебенчатую пустыню. Обязанность каждого, кто в состоянии это сделать, заступиться за Мангуб.
С грустью мы покинули древний город и собрались в обратный путь к деревне Коджа-Сала, где ожидала нас наша линейка. Спуск мы избрали по тропе в “овраге кожевников”, который я назвал бы оврагом упокоения”, так как вся поверхность его покрыта сплошь тесно прижавшимися одна к другой могилами, хранящими в себе останки многих поколений караимов, как видно по надписям на памятниках над ними.
Думалось мне при спуске с горы, что она не отыграла еще окончательно свою роль, что настанут для нее лучшие дни, когда опять на ней закипит жизнь и покроется она вновь жилищами и здравницами, и более всего — здравницами, садами, улицами, водопроводами; а все то, что осталось от прежде обитавших здесь народов, будет раскопано, расчищено, охранено от дальнейшего разрушения и осквернения, как святая память о живших целые тысячелетия народах.
Абсолютно чистый сухой воздух, яркое солнце, здоровая ключевая вода, сосновый лес, наконец, живописные виды и возможность совершат прогулки любой трудности дают редкостное сочетание условий, необходимых для устройства здравниц. Необходимо прекратить рубку леса на склонах Мангуба, воспретить дальнейшее осквернение святынь его и отдать под попечение какого-либо Общества или учреждения, которое позаботилось бы о нем, как о всенародном достоянии.
У деревушки Коджа-Сала подкрепили силы под тенью огромного грецкого ореха и затем тронулись в обратный путь к станции по Каралезской долине.
Каралезская долина представляет собою, как и все другие долины в этой местности, размытое водою ущелье, обрамленное с обеих сторон характерными обрывами вверху и склонами внизу. Местами обрывы заменяются и вверху крутыми склонами, что придает долине в высшей степени живописный вид. С правой стороны местность вскоре меняет свой характер — обрывистые утесы отодвигаются довольно далеко в сторону, и только кое-где остались здесь, в виде островов, отдельные утесы, иногда с самыми фантастическими очертаниями. Вся долина с тремя татарскими деревушками на ней (Юхары, Орта и Ашага-Каралез) чрезвычайно красива и покрыта фруктовыми садами, обильно орошаемыми протекающею по ней речкою.
По выезде из Каралезской долины в Бельбекскую мы решили свернуть несколько с нашего пути вверх по течению р. Бельбека, чтобы взглянуть на знаменитый дуб в имении Говорова, возрастом в несколько тысячелетий воистину дуб этот представляет собою богатыря среди других деревьев весьма почтенного возраста и размера, но пигмеев в сравнении с ним. Ствол его имеет в диаметре пять аршин, а в окружности — почти шестнадцать. Дерево не очень высоко, но весьма ветвисто и покрывает своею кроною площадь земли около 320 квадр. саж. некоторые ветви его имеют в диаметре около 2 арш. и так тяжелы, что в предупреждение провисания под них подведены уже в давнее время тщательно сделанный каменные подпоры.
Простившись со священною сенью дуба, тронулись к станции Бельбек и со вздохом сожаления сели в поезд, умчавший нас обратно на север.
ОЧЕРК X
Малый юный друг, Василенко.
Ты, конечно, помнишь (возможно ли забыть?) нашу чудную прогулку в Козьмо-Демьянский монастырь и До его окрестностям в Июле 1914 года.
Что было за время тогда! Мы пользовались тогда миром. В то блаженное время этого слова не только никто не произносил, но даже и в уме помысла о нем не было; миром пользовались все, как пользовались воздухом, солнечным светом... А теперь! Под гнетом жесточайшей войны все только и живут мечтою о мире, и если бы отнять от человечества эту мечту, то и жить не было бы смысла...
Конечно, не время теперь думать о прогулках! Но насколько человек слаб, в том я, старый, могу служить примером. Опять выдался мне денек свободный в Симферополе — то было 1 августа 1916 года. И вот мы в прежней компании из четырех человек сговорились употребить этот день для поездки к истоку р. Салгира. Уже после полудня тронулись мы в путь, чтобы к вечеру быть обратно на вокзале к отходу поезда.
День был на редкость погожий. Путь наш и настроение несколько портили только автомобили, которые то и дело то встречали, то обгоняли нас, обдавая немилосердно всю нашу компанию густою пылью. Но пробегал автомобиль; пыль уносило ветром, и дорога становилась вновь очаровательной.
По выезде из Симферополя прошли перед нашими глазами одно за другим уже знакомые места: возвышенная юго-восточная окраина Симферополя над скалистым обрывом с источником воды у подошвы последнего; остатки скифского города Неаполиса на 4-й версте вправо от шоссе; деревня Эски-Орда с поворотом перед нею к дер. Курцы.
На каждом повороте и на каждом подъеме открывались все новые и новые виды, и хотелось выскочить из экипажа и побежать без оглядки в привлекавшую взор даль, но... ограниченность времени удерживала от этого.
Хороша долина Салгира мягкими очертаниями и колоритностью окружающих ее возвышенностей, хороша садами и парками, непрерывною цепью следующими вдоль речки. Здесь нет крутых и диких обрывов скал, как в долинах Качи и Бельбека, зато тут ширь и простор, а перспектива дали чарует глаз лиловыми и синими тонами. Впереди, далеко, виднеются и все более приближаются к путнику самые высокие и самые красивые горы главного хребта Крыма — Бабуган, Чатыр-даг, Демерджи.
На 11-ой версте не могли удержаться и сделали остановку у приречного поселка “Джолман”: было так красиво вокруг, так радостно на душе, что необходимо было дать выход чувству охватившего нас безудержного восторга.
Недолго мы отсюда ехали спокойно. На 13-ой версте показались развалины какого-то величественного здания с куполом во главе его, и вся компания направилась к нему через речку, перепрыгивая с камня на камень, нарочно набросанные здесь поперек русла. За речкою мы должны были пройти через низменную равнину, за которой открылась дорога, огороженная невысоким забором.
За ним лежит довольно обширная площадка, тоже занятая огородами, а посреди площадки возвышались привлекшие нас сюда развалины. В огороде несколько человек занимались поливкою овощей при посредстве целой системы оросительных канавок — арыков.
Полуразрушенное здание оказалось остатками мечети, построенной еще в ханские времена. Местность эта называется теперь “Эски-сарай”, что означает “старый дворец”. Говорят, здесь была расположена резиденция “Калги-султана”, наместника Крымского хана; говорят также, что тут был монетный двор ханского правительства. От всего, что было, остались эти развалины мечети, да еще недалеко от нее, на северо-запад, обломки высокой каменной стены с воротами в ней.
Входная дверь в мечеть расположена в западной стене в восточной же устроена ниша, соответствующая алтарю церкви. Внутреннее помещение освещается окнами, расположенными в два яруса, а кроме того вверху посреди стен имеются круглые окна. К северной стене мечети примыкает небольшая, более низкая, с одним ярусом окон пристройка, соединенная дверью с главным помещением мечети и имеющая кроме того дверь наружу в западной стоне; в восточной стоне пристройки внутри устроена такая же ниша, как и в главном здании.
При ближайшем осмотре остатки мечети поражают красотою и величественностью. Стены и купольное покрытие построены чрезвычайно прочно; нет никакой вычурности, постройка в целом обладает пропорциею частей и стильностью и все здание представляет большой интерес, как один из немногочисленных остатков ханской старины в Крыму.
По поводу состояния развалин этой мечети возникают в голове грустные мысли.
Владели Крымом некогда татары с ханами во главе, владели три века — с половины XV столетия до 1783 года. От этого времени Крымской истории почти ничего не осталось, кроме более или менее хорошо сохранившихся развалин мечетей и так называемых “тюрбе” или мавзолеев над прахом ханов, да многочисленных кладбищ, отмеченных теперь крупными камнями, усеявшим отдельные места вечного упокоения наших предшественников по заселению Крыма. От прежних его повелителей не осталось ни одного дворца, ни одного памятника (я не считаю такими остатками Бахчисарайского дворца). И только разбросаны кое-где довольно хорошо сохранившиеся остатки мечетей, посвященных единому и вечному Богу, да — тюрбе в честь могущественных некогда ханов и их сподвижников. И нужно отдать справедливость этим остаткам ханских времен: все эти мечети и тюрбе построены в вые- шей степени просто, но вместе с тем величественно, прочно, красиво и стильно.
Тем более причин относиться к ним с подобающим вниманием и уважением. На самом деле все эти остатки, а особенно остатки мечети в Эски-сарае, не носят на себе никаких следов внимания к ним наших современников, а напротив, везде замечаются следы явного небрежения.
Вокруг развалин забор из кое-как сложенных насухо камней, но воздвигнут он отнюдь не для ограждения мечети, а для защиты огорода. Сверху, на стенах и куполе, выросли кусты и даже целые деревья, корни которых, проникая в швы между камнями, постепенно расстраивают кладку и тем способствуют ее разрушению. От некогда стройного, высокого и красивого минарета осталось только основание его, да и оно постепенно разбирается местными жителями для возведения заборов и других потребностей. Двери и окна не закрыты и через их отверстия свободен доступ во внутрь, чем пользуется окрестное население в самых широких пределах.
А ведь здесь в течение веков поклонялись единому Богу — тому же Всевышнему, которому поклоняемся и мы теперь. И во что же обращено это место...!
А кроме того — это здание стоит на земле несколько веков. Нужно же относиться к нему с подобающими уважением, как к остатку старины глубокой, всячески оберегать его от дальнейшего разрушения и кощунственного отношения к нему наших ближних
На 18-й версте от Симферополя, за местом впадения в речку Салгир ее главного притока Ангары, наш экипаж покинул шоссе и направился вправо по проселку.
В верстах трех от шоссе расположена дерево Аян, где мы и остановились, как в крайнем пункте экипажной дороги.
Далее к истоку Салгира нужно было пробираться тропою, которую нам указал один из местных жителей.
Салгир подходить к деревне Аян очень глубоким и диким ущельем, скалистые склоны которого из твердого известнякового камня круто ниспадают к узкому ложу реки.
Тропа к истоку идет не вдоль русла, так как склоны оврага круто поднимаются вверх непосредственно из воды, а из деревни она сперва уклоняется в сторону вверх на восток, а затем направляется к югу по пологому склону другого оврага, параллельного речному, и в конце своем пересекают водораздельный хребет между обоими оврагами вправо и спускается довольно полого к самому истоку Салгира. Всего пути то этой тропе от деревни около полутора верст.
Ровно полвека тому назад я был уже здесь. В дер. Аян в моей голове роем возникли юношеские воспоминания. Вот мельница, приютившая меня тогда для отдыха; из нее я направился к истоку и, твердо помню, при этом я никуда не уклонялся в сторону от русла протекающей по дну оврага речки по какой бы то ни было боковой тропе, а добрался до истока непосредственно по руслу.
Сперва я послушно со своей компанией пошел по указанной нам тропе, а затон, повинуясь воспоминаниям, отделился от остальных и, покинув тропу, спустился по крутому склону оврага к руслу с тем, чтобы пробраться к истоку тем же путем, что и в юности. Скоро я понял свою ошибку: когда-то я легко прыгал с камня на камень, между которыми, разбиваясь и пенясь, с головокружительною быстротою протекала речка, теперь же, увы, я только ужаснулся при мысли о таком способе передвижения и должен был с грустью подняться по крутому склону оврага вверх опять на тропу, по которой моя компания уже ушла далеко вперед, и вслед за нею спустился к истоку.
Исток расположен у подошвы склона массива горы Чатыр-дага.
По произведенным в 1892 году проф. Н. Головкинским исследованиям водных источников горы Чатыр-дага (“Н. Головкинский. Источники Чатыр-дага и Бабугана. 1893 г.”) определилось, что водосборная площадь этой горы равна приблизительно 65 кв. верст и все ее 82 источника дают суточный приток в 950730 ведер, из них несколько больше половины 500 тысяч ведер приходится на Салгир.
И какой воды дает этот исток полмиллиона ведер) Воды абсолютно чистой, температурою 9,2°С., одинаково летом и зимою. Источник этот мог бы снабжать достаточным количеством идеально здоровой воды город со стотысячным население. И такой город — город Симферополь — расположен, в действительности, в каких-нибудь 20 верстах от истока, и мне кажется, недалеко то время, когда Симферополь должен будет воспользоваться этим даром природы.
Источник бьет могучим ключом снизу вверх как бы из колодца, прикрытого сверху и с боков нависшими над ним скалами. По выходе из него вода разбиваются на отдельные струи между торчащими из нее громадными камнями и, пенясь, падает далее каскадами по крутому склону оврага по направлению к дер. Аян.
От источника мы тем же путем по тропинке вернулись под вечер в дер. Аян, где нас ожидал наш экипаж, которым уже поздно вечером приехали на станцию Симферополь с запасом свежих” впечатлений от всего виденного в течение дня.
Источник
http://www.krimoved.crimea.ua/kuzmenko.html
|
| |
| |
|
|
|
|
